Рыба в воде [СИ] - Анатолий Бурак

Первым взял слово Семён Викторович и, глядя в объектив своими честными глазами начал вещать:

— В результате проведения эксперимента, выяснилось, что уничтожение расы пришельцев привело к непредсказуемым последствиям. И, в силу каких-то причин, которые я пока затрудняюсь объяснить, не Земле не возникла раса Хомо Сапиеннс. Имеющиеся факты пока что не поддаются анализу но, боюсь что задержаться здесь для более подробного изучения обстановки и накопления фактологического материла будет довольно проблематично, так что, придётся тебе, Сеня, поверить мне на слово.

Профессор снова вставил своё «Quae mala sunt inchoata in principio vix bono perguntur exitli».[1] На этот раз мне не перевели, но я и так помнил, что это что-то насчёт «не рой другому яму — пригодится воды напиться».

В кадре показался Виктор и посоветовал Профу оставить отпечатки пальцев. И на экране возник папиллярый узор большого пальца правой руки Профессора.

Затем следовала панорама доисторических лесов и всевозможные виды представителей местной фауны, сопровождаемые охами и ахами. Все по очереди выступали и так же пачкали объективы видеокамер, заверяя самих себя, что это не бред и всё происходило на самом деле. Но наибольшее оживление, как вы понимаете, вызвали кадры меня любимого в полной боевой раскраске. Инка, закусив губу, с сомнением переводила взгляд с экрана, на котором она обнимала отталкивающего вида страшилище и, тормоша, целовала в щёчку на меня, не подвергшегося зверской модификации. И была у любимой во взгляде такая плотоядность, что я прямо таки почувствовал, как женские флюиды, исходящие от неё, приводят мой организм в полную боевую готовность. И даже стало немножко ревниво, ибо отождествить себя с зеленокожим монстром с уродливой мордой я никак не мог.

В общей сложности, мы наснимали видеоматериалов где-то часов на пять, так что, вечер обещал быть незабываемым. Я же, который всё это видел воочию, прямо таки сверлил взглядом Гроссмейстера, призывая его выйти и обсудить вновь возникшие обстоятельства. Он усмехнулся и кивнул, приглашая за собой.

— Желаете продолжить? — В его голосе звучала ирония.

— Да ну вас. — Я махнул рукой. — Не помню кто, но наверняка он был неглупым человеком, сказал, что повторение одних и тех же действий, не дающих результата, является первым признаком безумия.

— В таком случае, спрашивайте.

— Вы знали? В моём голосе зазвучали обвинительные нотки. — С самого начала знали.

— Знал. Но лишь потому, что это уже произошло. И, не отправься мы туда и не предприми эту, в общем-то, варварскую попытку разрубить гордиев узел, я бы, точно так же как и вы, оставался в полном неведении.

Вот так вот. У него, оказывается, были свои вторые дубли. А так же, наверное, третьи и четвёртые. Но про это я лучше спрашивать не буду. Спокойней будет, да и, как ни крути, а здоровый сон гораздо важнее удовлетворения нездорового любопытства.

— Но, как я понимаю, проблема так и осталась нерешённой?

— Совершенно верно. И решить её предстоит вашей команде.

Ну, насчёт того, что припахали нас всерьёз и надолго я, вообще-то, и не сомневался. Но мог бы он это сообщить как-то… тактичнее, что ли? Подсластить пилюлю, так сказать.

Он и сам, как видно понимал, что в разгорячённом моём мозгу сразу не уляжется его новое «гениальное» предложение по переустройству обозримой Вселенной и сделал небольшое лирическое отступление. Вернее, статистическое.

— Не так давно тысяче ученых, общественных деятелей и писателей было предложено ответить на вопрос, каковы сто наиболее важных открытий в человеческой истории. На первом месте оказался ватерклозет, за ним идет компьютер, печатный станок, огонь, колесо, радио. «Интернет» вышел на восьмое место, пластмассы — на четырнадцатое. Затем следуют самолет — пятнадцатое, мяч — двадцатое, рентгеновские лучи — двадцать второе, автомобиль — двадцать третье, микроскоп — двадцать четвёртое и спутник, соответственно, двадцать шестое. Деньги — увы — оказались на двадцать девятом, опередив на три пункта ядерное оружие. Далее, по степени важности идут телефон, оказавшийся на тридцать четвёртом месте, на сорок четвёртом стояло изобретение радара. Вызвавшие ваше столь пристальное внимание взрывчатые вещества — сорок восьмое, всеми любимое кино расположилось сразу за подрывными элементами, заняв сорок девятое место. Должно быть, наша раса не страдает дезориентацией, так как компас оказался на пятьдесят втором. Почтовая служба, видимо в связи с развитием телекоммуникаций отодвинута на пятьдесят седьмое место и — «о времена, о нравы» — мыло на пятьдесят девятом. Нож на семьдесят первом месте, градусник — семьдесят третье, телевидение — опять чёртов Интернет — всего лишь семьдесят пятое, стекло — вот бы никогда не подумал — семьдесят девятое, женские лифчики — находятся на восемьдесят восьмом месте, лифт — на девяносто третьем и одноразовые подгузники на девяносто пятом. Замыкают «почетную сотню» вращающаяся дверь — девяносто девятое и растворимый кофе, занявший сотое место.

Как любили говорить древние Римляне: «Умному — достаточно».

Дурнем, вопреки утверждениям Инны и изредка нападающей хандре, вызывающей приступы самобичевания я, в общем-то, не был. И сразу смекнул, что моей скромной персоне предстоит таки осуществить это самое пресловутое Минимально Необходимое Воздействие. И лишить столь беспардонно прогрессирующее общество братьев по разуму одного из ихних Великих Открытий. Угадайте с трёх раз, какого? Что ж, замочить какого нибудь умника из числа зеленомордых — к этому я был морально готов. Вот только не давала покоя назойливая мыслишка, которую я поторопился озвучить, снова вызвав его улыбку.

— Но позвольте, Гроссмейстер, а как же тогда утверждение Профа насчёт того, что открытия совершаются по мере возникновения необходимости. И отдельные личности не могут играть какой нибудь заметной роли в истории науки? Да и, если верить всё тому же профессору, не будет портала — не будет и человечества.

— Именно для этого ваша команда и нужна. Если взять за основу другую теорию, так же, по моему мнению, имеющую право на существование, всё осуществимо.

— Просветите, хотя бы.

— Надеюсь, вы слышали про польского писателя-фантаста Станислава Лема?

— Обижаете. Не только слышал, но даже и читал.

— Так вот. По Лему, и искусства, и человеческое общество, и сама эволюция — продукт слепого случая. «Случай — поворотный фактор всякого эволюционного процесса, уклад, возникший в результате данного процесса, создает собственные системные законы, не имеющие ничего общего с первоначальным поворотным фактором».